Поиск по сайту

(Публикуется по материалам

расшифровки стенограммы.)

 

Виктор Иванович Слободчиков. Борис Сергеевич Братусь здесь? О, как замечательно! Дело в том, что из двух фундаментальных блоков, заявленных в названии: христианская психология и гуманитарные практики!! – я как раз притушил ту часть, которая связана с христианской психологией. Про это лучше расскажут Борис Сергеевич и отец Борис Ничипоров.

Предварительно я хочу сделать разметку того пространства, где, на мой взгляд, возможно обсуждать статус, строй, предметность этих двух обозначенных тем “Христианская психология и гуманитарные практики”. У меня к вам предложение: напрягите свое пространственное воображение и на своих листочках вы можете сделать такую разметку. Первая разметка этого пространства – это вертикаль, в верхней точке которой должна быть христианская антропология как предельное откровение о сущности и природе человека. В нижней точке этой вертикали, по логике, должна быть психология, так как у нас, я еще раз подчеркиваю, тематизм “Христианская психология”. Мы должны найти ту точку, где уместно было бы обсуждать это содержание.

Но какая психология? Сегодня – это моя точка зрения и моя позиция – мы имеем, как минимум, две психологии: классическую психологию психики и только что складывающуюся постепенно психологию человека. Это принципиально разные психологии. Психология психики – это учение о свойствах, качествах, структурах, процессах, психических состояниях и т.д. В этой психологии, так называемой “общей психологии”, уже незаконна, например, тема “Психология личности”. Это не входит в категориальный строй классической психологии. Это заемная тема, она пришла со стороны. По одной простой причине – категория личности это не психологическая категория. Для секулярного сознания это культурологическая категория, для религиозного сознания это религиозная категория. И уж она никак не может быть предметом классической психологии. И вот такое смешение целых пластов человеческой реальности мы имеем. Если вы откроете книгу под названием “Общая психология”, там намешано всякое и разное. Но потому она и общая, что это такой гербарий до сих пор. Поэтому мы и не имеем теоретической психологии, мы до сих пор имеем общую лоскутную ботаническую психологию.

Но проблематика, с которой мы сталкиваемся и по жизни, и по нашей деятельности, тем более в гуманитарной сфере, например, в образовании, этими средствами, этим категориальным строем, который сложился в классической психологии, не улавливается, не описывается, или получает искаженное представление. Поэтому я полагаю, что в основании той вертикали, которую я вас попросил обозначить, должна быть положена психологическая антропология как специальное учение о развитии человека во всех его духовно-душевно-телесных ипостасях. Для психологии психики существует огромное количество теорий. Они разного масштаба, они могут быть спорными: более спорными, менее спорными, более удачными, менее удачными. А для психологии человека возникает особая задача, причем в отсутствие своего собственного представления о сущности человека. Я имею в виду, что психология должна иметь свое собственное представление о сущности человека и только от этого представления уже двигаться в построении того самого понятийно-категориального строя психологии человека. Вот эта работа, и вот этот комплекс и знаний, и представлений, и теоретических ходов мысли я и называю психологической антропологией. Итак, мы имеем христианскую антропологию и психологическую антропологию.

Вторая разметка – это горизонталь, в левой стороне которой необходимо положить ценности и смысл бытия человека, как они представлены во всем комплексе гуманитарных наук, в том числе и богословских. В правой стороне, также по логике рассуждения, можно положить такое содержание, как ступени становления собственно человеческого в человеке. Есть такая краткая формула, она гуляет по философским текстам, реже в психологических – а что есть, собственно, человеческое в человеке. В человеке много чего намешано. Тем более, если для некоторых он произошел от обезьяны, в этом человеке много чего наворочано. Поэтому вопрос о собственно человеческом в человеке это не банальный вопрос, это сущностный вопрос. Так вот, с правой стороны есть смысл положить такое содержание, как ступени становления собственно человеческого в человеке, потому что мы с вами говорим, что психологическая антропология отвечает на вопрос о развитии человека во всех его ипостасях.

И вот именно в точке пересечения этих двух образующих может быть фиксирована или синтезирована уже христианская психология. Понятно, что масштаб освоения и тщательность предметной проработки этого пространства зависит от наших возможностей, от нашего времени.

На этом я бы сделал остановку. Здесь нужно воспроизвести, я бы сказал, в стилистике – именно в стилистике, не в содержании, а в стилистике нашего рационального строя мысли – необходимо было бы воспроизвести основы христианской антропологии. Такие работы есть. Кстати, обычная ссылка на труды отцов церкви, на масштабные богословские труды, они впрямую не могут быть спроецированы в систему нашего сложившегося менталитета – если можно этим словом что-то выразить. Напрямую не могут быть. Должна быть, действительно, новая стилистика. Я недавно читал одного хорошего священника из Ивановской епархии, который давал как раз с точки зрения православного мировоззрения понятие личности. Мне было потрясающе интересно читать, потому что, с одной стороны, присутствовал очень мощный психологизм, который так или иначе представлен в наших работах, и в тоже время, достаточно строгая богословская точка зрения на эту категорию.

Это первый момент. И второй момент, который важен как раз для того, чтобы внятно говорить о христианской психологии уже с точки зрения психологии, я бы сказал, всей исторической психологии, во всех ее разветвлениях и ходах, – как должна быть представлена психологическая антропология. Вот на сближении этих двух массивов содержания и смыслов должен произойти какой-то органический синтез того, что можно было бы поименовать христианской психологией. В этом плане я могу сказать, что сугубо с богословской точки зрения построить христианскую психологию невозможно. И с сугубо психологической точки зрения выйти на христианскую психологию невозможно. Это должно быть одновременное движение. Вот жизненный пример: постановление учебного комитета Московской патриархии об обязательном введении преподавания курса психологии в духовных заведениях. А учебников нет, потому что ту психологию, которая преподается в светских вузах, надо сильно-сильно пересматривать. Христианскую психологию нужно строить. Они предложили это мне. Я сказал, что согласен только если будет богослов в качестве цензора, потому что не хочу профанировать некоторые очень серьезные, глубокие и высокие смыслы. Можно приступить к такой работе, но это совместная работа. Она не может быть выполнена по отдельности психологом либо богословом. И до сих пор такая работа, фактически, не случилась, хотя некие усеченные варианты психологических курсов в духовных образовательных институтах представлены.

Теперь о втором блоке нашей темы – о гуманитарных практиках. На этом моменте я хотел бы остановиться подробнее, потому что это ближе к нашей жизни, тут все, что называется, про нас, про нашу светскую жизнь. И я хотел бы здесь тоже сделать такую достаточно жесткую разметку. Прежде всего я хочу сделать принципиальное позиционное утверждение: всякая практика может считаться гуманитарной, если она является практикой становления именно человеческого в человеке, и наоборот, любая практика не гуманитарна, если она этого не делает, в какие бы человекообразные формы она ни рядилась. Есть много человекообразных форм встречи и работы с человеком. И эти формы могут быть не гуманитарны, а прямо противоположны. Я хочу кратко обосновать эту позицию. Что же мы имеем в качестве таких массовых практик, так называемых гуманитарных с точки зрения современной психологии?

Первое. Наше время это время многообразных психотерапий, форм альтернативной медицины, психосоциальных техник нежного примирения человека с самим собой и с обстоятельствами, случившимися в жизни. Уже сложилась и активно транслируется средствами массовой информации особая технология освобождения человека от ответственности перед самим собой и абсолютными смыслами его жизни. Психотехнические средства, имеющие широкое хождение в нашей действительности, реализуются в пространстве индивидуального сознания, являются следствием несомненных достижений классической научной психологии, потому что строгое научное знание о глубинных психических явлениях и состояниях оказалось замечательным средством внешнего программирования и духовного кодирования человека. На базе этих знаний уже разработаны способы оккупации сознания другого и сценирования чужой жизни в своих целях – достаточно вспомнить рекламные ролики, 25-й кадр, гипноз, техники работы многочисленных колдунов, гадалок и т.д., вы можете этот список продолжить. К разряду психотехнических средств, несомненно, можно отнести разного рода суггестии, промывку мозгов или, как говорят молодые, компостирование, распредмечивание и протезирование сознания, софистику, демагогию, целевые фрустрации, магическое вменение веры, эзотерику, чародейство, так называемые психотренинги. Огромное количество психотренингов относится к средствам современных магии и чародейства. Все это входит в арсенал психотехник. Но, главное, на этом поприще у классической психологии, на мой взгляд, головокружительные перспективы, и как говорят некоторые воодушевленные психологи, XXI век, действительно, поименует себя именно в этом качестве.

В свою очередь социотехнические средства – это другой набор средств и практик, которые тоже носят название гуманитарных практик или, говоря словами Мамардашвили, инструментов социальной механики, состав которых ежедневно пополняется. Эти средства и эти практики реализуются в пространстве общественной жизни. В частности, в дни политических акций, например, выборов, демонстраций, референдумов, они обычно именуются политтехнологиями, иногда грязными. Главный ориентир подобных технологий – это манипуляции социальными пристрастиями и полевым поведением той или иной группы населения. Я подчеркиваю – полевым поведением. Результатом оказывается своеобразная анестезия нашей чувствительности к социальным противоречиям, которая обеспечивается переводом ответственного самоопределения человека в пространство его приватной жизни: клубное, семейное, бытовое, досуговое пространство. К разряду социотехнических манипуляций можно отнести: пропаганду идеологем на злобу дня – идея должна овладеть массами, это мы помним еще с конца позапрошлого века; блокаду рефлексии по отношению к декларируемым целям и способам их достижения – цель оправдывает средства; сокрытие замысла; двойной стандарт; подмену ценностей; создание ситуации ложного выбора – выбирай, а то проиграешь; одновременное снятие личной ответственности и в то же время шантаж функциональными обязанностями и т.д., и т.д. – я могу этот список продолжить, и вы его можете продолжить.

Я хочу подчеркнуть, что, может быть, жесткая фиксация состава и самой сути психо- и социопрактик меньше всего имеет отношение к их моральному осуждению. Сами техники не виноваты, что ориентированы на выявление и превращение отдельных и фрагментарных человеческих потенций в сугубо полезные ресурсы для того или иного социального производства. Это не техники виноваты. Несомненно также, что утилитарный вещный подход к человеку, к его способностям, столь очевидный и уместный в идеологии полезности, становится абсолютно неприемлемым в культуре достоинства человека. Одним из безусловных вызовов нашего времени является требование прямого и профессионально обеспеченного решения проблемы производства и воспроизводства человечности и человеческого. В гуманитарных науках, хотя и с трудом, но все-таки укореняется антропологическая парадигма, и не только в качестве нового объяснительного принципа феномена человека.

Антропологический подход в сфере гуманитарного знания это в первую очередь ориентация на человеческую реальность во всей ее полноте, во всех ее духовно-душевно-телесных измерениях, это поиск средств и условий становления полного человека, человека как субъекта собственной жизни, как личности во встрече с другим, как индивидуальности перед лицом абсолютного бытия. Сегодня психология и педагогика должны перестать быть пособием о способах духовного кодирования и техниках социальной дрессуры и манипуляции. Они должны становиться в подлинном смысле антропными, человекоориентированными науками, способными целенаправленно строить практики выращивания того, что мы называем собственно человеческим в человеке.

Системный пересмотр философско-психологических, социально-педагогических, политико-экономических основ современного образования с точки зрения его подлинно гуманитарно-антропологической модальности потребовал и новых средств образовательной деятельности, которые я называю антропотехниками или антропопрактиками. Антропопрактики реализуются в пространстве субъективной реальности, в пространстве совместно распределенной деятельности, в пространстве со-бытийной общности, в пространстве рефлексивного сознания. Именно в этом пространстве может происходить осознанное и целенаправленное проектирование таких жизненных ситуаций, в которых становится возможным и подлинно личностное самоопределение, и обретение субъектности и авторства собственных осмысленных действий. Здесь, в этом пространстве, должно осуществляться культивирование автономии и самодетерминации человека, его саморазвитие и самообразование, а в пределе, говоря словами Александра Сергеевича Пушкина, его действительное самостояние в своей собственной жизни.

Это разметки на две темы, которые я хотел вам донести относительно возможности христианской психологии и моего видения того, что может называться или будет называться гуманитарными практиками. Если есть вопросы, я бы на них ответил.

 

Вопрос. ……

В.И.Слободчиков. Есть. Есть. Мне трудно говорить про другие сферы нашей общественной жизни, но одна, которая мне хорошо известна, в которой я уже нахожусь с момента рождения и по сей день – это образовательная сфера. В образовательной сфере такие практики есть. Но слово антропотехники, это, наверное, метафора. Это не техники, я бы сказал так, это не техники работы с человеком, живьем с ним. Это техники построения условий, где возможно его становление и саморазвитие, т.е. перевод его в режим саморазвития. Дальше я могу это подробнейшим образом расшифровать, какие здесь есть ступени, какие уровни, что за счет чего может быть обеспечено и т.д. На мой взгляд, ближайший пример, идеология, которая связана с антропопрактиками, это идеология развивающего образования, идеология личностно ориентированного образования. А конкретный пример одной из таких антропопрактик – это образовательная работа Василия Васильевича Давыдова. Это именно создание – не вменение, не конструирование из самой материи субъективной реальности, а создание условий, чтобы с человеком что-то происходило. Но должно быть точно обозначено, что должно произойти, в каком направлении, и взятие на себя ответственности за это.

 

Вопрос.……

В.И.Слободчиков. Вы очень объемные вопросы задали, я буду отвечать постепенно. Во-первых, не будем думать, что на Западе ничего нет. Достаточно вспомнить Тейяра де Шардена, который, между прочим, для меня лично задал целую линию размышлений, когда он показал принципиальную границу дочеловеческого способа жизни и собственно человеческого, потому что ни в одних философских, и марксистских, и не марксистских подходах, я этого не находил, а у него я нашел. Это не означает, что я полностью и абсолютно согласен с его позицией, но, на мой взгляд, это мощнейшая гуманитарная работа. Именно гуманитарная, потому что она удерживает человека. Для меня гуманитарная – это там, где человек полный, или делается попытка удержать человека во всей его полноте, в человеческой реальности. Это первое.

Второе. Есть такая хорошая поговорка: в действительности все не так, как на самом деле. Помимо реальности есть действительность. В переводе на русский язык, действительность – это тот фрагмент реальности, который проработан нашей деятельностью. Все, что нашей деятельностью не проработано, – не действительно. Но это не означает, что оно не существует. Оно просто пока не проработано средствами нашей деятельности. Поэтому когда я говорю о полноте человеческой реальности, я сразу полагаю, что она есть. А вот в вопросе: как она возможна, и как она открывается нашему сознанию – тут уже надо переходить на позицию нашей культуры, потому что очки, через которые мы видим эту реальность, это наша культура, и другого способа нет. Есть еще другой способ – мистический, но я так понимаю, что это не совсем предмет обсуждения сейчас, по крайней мере не мой предмет обсуждения, а, возможно, священника или богослова. Есть мистический способ, в котором происходит прямое и непосредственное усмотрение истины, без всяких посредников, без всяких категорий, теорий и всего.

Мы живем с вами в европейской культуре, а она христианская. На мой взгляд, она построена вся от начала до конца на деятельностных основаниях. Это не единственное возможное основание. Есть культуры, которые построены на других основаниях. Они не хуже и не лучше, они просто другие, по известной поговорке, опять же, что русскому сладость, то немцу смерть. Поэтому то, что у нас является величайшей ценностью нашей культуры, в другой культуре является просто мерзостью, просто за это надо сразу же ритуальное действие какое-то совершать. Поэтому давайте будем здесь аккуратны. Я когда нарисовал такое пространство, я всегда так начинаю разговор: давайте определимся, где мы с вами разговариваем, в каком культурном пространстве мы с вами ведем речь. Вот когда мы координаты этого культурного пространства зададим, тогда мы получаем критерии, что уместно в этом пространстве, а что не уместно. Не надо за уши притягивать, например, восточную эзотерику в христианскую культуру. Не то, что это духовно опасно или духовно не чисто. Но даже по нашему светскому рационально-логическому соображению этого делать нельзя. Это смешение просто всего и вся. Вы знаете, от смешения только грязь происходит. Поэтому удержание границ – это чрезвычайно важно. К сожалению, мы плаваем в своих представлениях. Нам все открыто. Мы и на островах Океании можем побывать, и на острове Бали, и где угодно и как угодно, в том числе в Москве.

 

Вопрос. ……

В.И.Слободчиков. А я и не нанимался делать предметный доклад. Я сказал, что мое вступительное слово – это разметка пространства наших размышлений.

 

Ю.В.Громыко. Нет, уважаемый коллега, докладчик четко сказал, у него не было задачи нарисовать какую-то предметность. В этом и сила доклада – он расчертил пространство.

 

В.И.Слободчиков. Юрий Вячеславович, вопрос лично ко мне обращен, поэтому я лично отвечаю. Для меня таким пространством моей работы – и размышлений и пониманий – является европейско-христианско-русская или православно-византийско-русская культура. Вот координаты того пространства, где я могу сам высказываться, слушать другого, относиться к сказанному. Но вы имеете право на соседнем листе нарисовать другое пространство, и Бога ради! Может быть, мы с вами встретимся, и будет замечательно. Вы будете держать свое пространство, я буду держать свое. Но не обязательно нам на уничтожение встречаться, мы можем выступить в диалоге. Но я стараюсь очертить ареал существования моих представлений, чего, к сожалению, во многих текстах – я не говорю про людей – я не вижу. Там – кони, люди, звери, там все в этом содомском смешении.

 

Вопрос.………

В.И.Слободчиков. С психологической точки зрения – как я для себя определяю – это выход на такую, на мой взгляд, генеральную способность человека – быть субъектом. Я подчеркиваю, субъектом своей собственной жизни. Что это мне позволяет? Это позволяет в любой момент свою собственную жизнедеятельность во всей ее полноте, во всей ее истории и потенциально возможном будущем превратить в предмет практического преобразования. Подросток может сказать своей шпане “А пошли вы!..” Это вопрос уже следующий – при каких условиях это оказывается возможным. И второй момент (я стараюсь всегда такую растяжку сделать, располюсовку). Дело в том, что на встречу с Господом Богом толпой не ходят. В христианском богословии предельная человеческая категория – это личностное бытие. Только личность может выйти на встречу с личностью, а некое такое существо неопределенной духовной ориентации просто промахнется.

 

Вопрос. ……

В.И.Слободчиков. Проблему личности? Если по сегодняшнему тематизму – это категория христианской психологии. Т.е. высшая форма бытия человека – это личностное бытие. Оно не выводимо ни из природы, ни даже из сущностных представлений о человеке. Это ипостасная характеристика.

 

Ю.В.Громыко. Спасибо большое. Мы передаем слово Борису Сергеевичу Братусю.

 

 

Первоначальный файл с сайта mmk-mission.ru.

Текст в данном оформлении из Библиотеки христианской психологии и антропологии.

 

 

Последнее обновление файла: 10.09.2012.